Holly — мама!ВстречаК утру не было уже тянущей боли внизу живота, и муж в очередной раз был отправлен на работу… Но я знала и верила – сегодня он приедет раньше. Пробка продолжала отходить. Проводила и легла спать. В десять проснулась – вроде схватки, взяла блокнот с курсов, читаю и время записываю… 10.19, 10.26, 10.33, 10.41… Ммм, странно, и по 15-20 секунд идут! В одиннадцать ушла в душ: думаю, если схватки уйдут, то ложные… Помылась, расслабилась – а схватки остались… И все тот же ритм, каждые 6-7 минут по 20 секунд максимум. Поболтала с мамой по телефону, подключила «безлимитные смс» — писать ночью радостные смски. В два написала мужу смс: мол, вали незаметно в работы, схватки короткие и частые… Сама сижу в интернете, ищу в поиске «коротки частые схватки». Нашлась мне только одна толковая статья — что это признак слабой родовой деятельности. Ну, думаю, не про нас это, мне мама девять месяцев говорила про мою наследственность, про сильную родовую деятельность, что рожу в миг. Муж приехал ближе к четырем, покушали с ним плотненько, я помылась-побрилась, сфоткалась на память и поехала… Пакеты в машине, осень, солнечно, моросит дождь. Как и хотелось! На часах 17.20, успеваем родить в сентябре!!! Считаю схватки – динамики нет, каждые 5 минут по 20 секунд. Схватки свои я решила запомнить навсегда, чтобы вам описать. Схватка подбегала ко мне сзади, к пояснице, прямо к позвоночнику, вцеплялась в него и обхватывала с двух сторон бока, и тянула внизу живота… Прямо так и было все роды, просто разной интенсивности. Приехали в седьмой роддом. В приемном покое приятная девочка Женя сразу стала называть меня ЖЕНЩИНОЙ… И это в мои 22… Ну ладно, что ж, настало время быть женщиной! Я ей все излагаю, она меня оформляет — деваться ей некуда, 41 неделя, по-любому оставлять меня надо. Она сразу спрашивает: «Вы с врачом договаривались?». Платные услуги официально отменены, а неофициально процветают. Взвешиваюсь – 77,7, много, конечно, но зато число такое красивое, а весы просто мне льстят. Мерим давление – 135/80 – ого! Впервые в жизни!!! В моче Женя быстро находит белок… Ждем врачей… Приходят две молодые девушки, без особой радости меня осматривают: одна говорит — один саниметр, другая — полтора. «ПРЕДВЕСТНИКИ»! Ага, предвестники на 41 неделе, и каждые 5 минут… В общем, оформляют меня в патологию, мол, гестоз, щас но-шпочку вколем, боль пройдет — выспишься! Я все принимаю, подписываю нужные бумаги. Сама верю, что скоро рожу. Серегу отправляю домой. Он, конечно, в шоке, но я спокойна и прошу его не ложиться спать. Тут еще с палатой какие то непонятки, что должна у меня она быть платная, а в паталогии тоже такие, и меня тоже, значит, надо в платную! Выделили мне апартаменты двухместные в пустом блоке на четверых, но я там даже кровать расстилать не стала. Понеслось: КТГ, мазок, кровь, потом капельница «для почек», лежу я под капельницей, а схватки идут так не по-детски, акушерка смотрит и говорит: так у тебя же схватки настоящие! Поверила… Акушерки, надо сказать, в патологии были замечательные, Маша и Эля! Прошу доктора меня посмотреть, видимо, перспектива увидеть роды в патологии их не радует, и они говорят, что щас будет в девять обход, и они меня посмотрят. Оказалось, что в эту ночь дежурила смена Фурмановой, остальные врачи все молодые… В палате записываю схватки, уже каждые три минуты… Звонит мама (как я хотела, чтобы никто не знал, что я тут!), но ей надо обязательно ответить, а то она не уснет. Объясняю все, говорю чтоб не переживала и не звонила, сама еле сдерживаюсь. Уже продыхиваю схватки первым видом, облокотившись на тумбочку. Это видят входящие врачи и зовут на осмотр: три сантиметра! Потом уколы – но-шпа, риланиум… Я спрашиваю, зачем? Типа от давления. Тогда я еще пыталась запомнить названия всех втыкаемых в меня препаратов… Наивная! Звоню Сереге, чтобы выезжал! А потом велят сдать мочу, прийти на клизму, пережить ее, помыться, собрать вещи, и все это за 30 минут! Ох, как мне понравилась клизма – честно! Схватки стали легче переноситься, ничто уже так не давило. В 22.40 стою на посту, и меня ведут в родовую! Дождалась! Потом приходит Серега, в халате и шапочке, этакий медбрат, а может, даже доктор! Осматриваемся, столько прикольного, Серегу радует оборудование, доволен выбором роддома. Заходит Фурманова и спрашивает: «Зачем мужа так рано пригласила?» Мне ее вопрос непонятен: как — рано, я ж рожаю! Потом пробуем все то, что было изучено на курсах, все то, что должно было помочь малышу опуститься вниз, а маточке раскрыться – танцуем, приседаем, прыгаем на мячике, ходим, дышим первым видом… Я стараюсь каждый час ходить в туалет. Рожает еще одна девочка, и дорога в туалет ведет через ее бокс. Рожает она долго, одна, кричит громко и страшно… Вот уже все врачи собрались вокруг нее, и казалась бы, она уже должна была родить. Мы с мужем понимаем: что-то не так… Очень тревожно. В 0.30 Фурманова меня смотрит, констатирует четыре сантиметра и говорит, что пузырь надо вскрывать. Мужа просит выйти, прокалывает пузырь и говорит, что воды светлые! После этого из меня периодически что-то подтекает на каждой схватке, вода с кровью, хожу по родовой с подкладкой между ног. Мы надеемся, что прокол ускорит процесс. Врач предлагает и анестезию, и окситоцин, мы просим дать нам время. Около двух часов ночи слышим крик малыша – так радостно!!! Родила!!! Вот ЧУДО! Совсем скоро мы тоже услышим наш родной голос! После осматривают меня, пять сантиметров, динамики нет… Прокол ничем не помог, мне велят лежать на правом боку. Лежу, держусь за кушетку, дышу уже как паровозик. Сережа растирает мне на схватках поясницу, подносит воду, засекает схватки. Они все такие же короткие, секунд по сорок. В родилке тихо, все спят… Мы просто работаем, ждем и верим… Опять ручной осмотр — я даже не помню, сколько их было в эту ночь… Договариваемся, что в 4.00 ставим мне окситоцин — а до этого времени я еще хожу. Молю о чуде… Чуда не происходит. 4.00 – ставят капельницу с окситоцином. Смотрю на эту огромную бутыль и спрашиваю – надолго ли? На пять часов! Ну, думаю, какие пять – я ж щас рожу от окситоцина! С ней можно ходить по родилке, но далеко не уйдешь, а в туалет-то по-прежнему надо – тут муж и приносит мне судно. Как же хорошо, что он со мной… Дальше меня снова осматривают: шесть сантиметров… Врач говорит, что малыш еще якобы лежит не так, не затылком к выходу, а лбом… Прошу ее хоть что-то сделать руками. Она говорит, что не может, я ее уверяю – что она может, ну пожалуйста… Все, что она предлагает — кесарево, и дает время подумать… Мы думаем: в восемь утра заканчивается ее смена, меня ей охота родить. Понимаем, что все плохо, и возможно, мы навредим малышу, если будем долго жать. Все эти «совещания» происходят между схватками, никакой визуализации-релаксации не было, только рационализация – что делать дальше, как родить самой?! Все девять месяцев мне мама говорила, что у меня наследственная активная родовая деятельность! А тут? Что со мной?! Я хочу родить, как мама и бабушки! Чем я хуже? Я всю беременность собирала специально справки, где разные специалисты писали «самостоятельное родоразрешение»… Как я буду рожать второго? Почему я никогда не читала подобных отчетов? Почему не знала, что может быть так? При этом периодически делают КТГ (не помню, сколько раз в родилке — раза 2-3 точно). Егор держится молодцом, показатели идеальны, и мне меряют давление — 135 на 90, это ооочень много для меня, но я себя отлично чувствую, не считая усталости и частых схваток… Что-то еще вкалывают, уже не помню и не знаю, что именно… Ближе к семи приходит врач: «Ну что, созрела?!». Обида, злость: « Для чего?».«Для кесарева… — А вы мне оставляете выбор?..» Серега подавлен. Я прошу его не киснуть, ведь мне он очень нужен. Он предлагает потерпеть до восьми, дождаться новой смены, пусть другие врачи посмотрят, и тогда уже решим. Я прошу его быть на операции, я очень боюсь, у меня в голове все мысли о том, как мы будем после, как я буду отходить, как же ГВ, как мы будем вдвоем дома… Рассвет. Ближе к пересменку приходит Фурманова. Во время осмотра что-то делает на схватке руками, со словами «Ой, пошло-пошло». Боль адская. Самая больная боль… Раскрывает руками шейку матки, убирает отек. Вот тут я впервые кричу, кричу, что мне больно! Велят лежать на том же правом боку, подняв согнутую левую ногу кверху. Ногу за меня держит Серега, сил нет, дышу, как самый быстрый паровоз. Он заставляет меня дышать собачкой, говорит, что так мне легче, я ему верю, дышу. Оказывается, следующая смена Барсуковой, меня передают ей. Она смотрит и говорит: «Щас родим!» Ей я верю, я готова терпеть дальше! Последнее время, что я помню — 7.25. Дальше я куда проваливаюсь между схватками, улетаю в жаркие страны, и мне кажется, проходит вечность… Помню, как Егор начал активно возиться в животе, а живот без воды как-то опал, и его очертания стали больше видны. Зовем акушерку. Она слушает и говорит, что все хорошо, сердцебиение в норме. Меня начинает тужить, мне разрешают подтуживаться прямо на кушетке. Класс! Это очень облегчает процесс! Приходит наша акушерка, приносит стерильные вещи, говорит, что в родах нужно слушаться ее. Зовут ее Любовь Ивановна. Все, до кресла мне уже совсем близко! Хочется пить, но от глотка воды уже начинает подташнивать. Встаю. Тужимся вертикально. Облокачиваюсь спиной на Серегу, на схватке приседаю и пытаюсь потужиться три раза. И так несколько раз. Тужиться мне очень понравилось, совсем не больно! Переодевают, взлетаю на трон, не помню как! Это реально мой родовой трон, мы до него дошли! Я говорю себе, что без Егора отсюда не встану! Мужа ставят у изголовья. Вновь приходит Фурманова: смена ее закончена — то ли «поболеть» за меня, то ли посочувствовать. Опять что-то причитает, что «Нет-нет, процесс не идет». Стоит у меня под левой ногой, которой я уже была готова ее оттолкнуть… Сил почти нет. Командуют «Какай!». Получается не очень… На подоконнике настойчиво вибрирует телефон — мама. Серега вынимает батарейку, чтоб его отключить. После оказывается, что телефон сбивает абсолютно все настройки и начинает новую жизнь. Врачи обсуждают, как долго я рожаю, и что каждая вторая просит кесарево. А я тут, видели все, хочу сама. Я прошу занести меня в «красную книгу» по такому поводу. Мне велят сначала родить — я обещаю справиться! Рассказывают, что в соседнем родзале девочку привезли с тремя сантиметрами, а у нее должно быть плановое кесарево. А она рожает, плачет, не хочет, но рожает сама… Ее малыш кричит, вокруг собралась толпа иностранных студентов… Я смотрю на них, и мне грустно, завидно и еще больше хочется родить! «Сейчас и ты родишь, у тебя такая поддержка: два зав.отделениями, муж!» Прошу мужа прижимать голову к груди, акушерка помогает прижимать ноги к животу. «Какаем!» Головка! Кричу: «Вытащите его, пожалуйста!» — уж очень мне было страшно, что он опять нырнет внутрь... Даже дышать в это время было страшно… Мне говорят, что тянуть пока не за что, как только ушки покажутся, за них и вытянут!!! Ждем схватки, ее все нет… Разрешают начинать тужиться, мол, схватка подхватит. Тужусь, слышу «чик» (ножничками такой — «хряськ»!). УРА! ВСЕ! Победа! Победный чик! Прощальный шлепок пяточками по промежности, Егор кричит!!!!! Легкость, радость, и много «Спасибо!» в воздух! Ровно 10.00, поражаются его пунктуальности! Егор красный, багровый с мелкими кудряшками мокрых волос на голове! «Папа будет перерезать пуповину?! — Конечно!». Моет руки. Гордость! Чик, и Егор — самостоятельный человек! Пуповина — словно лента на финише или в ЗАГСЕ! Это наша победа!!! Ура новой жизни! Кладут мне на живот, велят обнять руками. Такой теплый, целую его в голову… Мой… Наш!!!
Папу просят выйти, Барсукова меня зашивает. Много всего рассказывает «за жизнь». Непринужденно беседуем под местной анестезией. Мне она совсем не кажется строгой, а такой надежной, уверенной, безумно грамотной и человечной, простой и доброй! Нас оставляют втроем, поздравляют еще раз. Папа ходит с Егором на руках, тот засыпает и становится нашего, человеческого цвета. Я смотрю на них и рассылаю радостные смс. Мы дождались, мы смогли, нас теперь трое! Такое вот фото для меня дорогого стоит. Страницы отчета |
|
