• Пузатые истории >>
• Двойное счастье Katrine! >>
• Роддом. После родов

За те полтора часа, что мы были с Мишей вдвоем, пару раз заходила акушерка. Проверяла, как сокращается матка. Сделала укол окситоцина с комментарием: после беременности двойней матка перерастянута, надо ей помочь. А я еще спросила, не забыли ли внутри меня третьего ребенка: уж больно забавные ощущения внутри при сокращении матки, как будто там кто-то еще шевелится.

Когда Миша ушел, мне наконец-то принесли поесть. Если честно, было абсолютно все равно, что это будет: ооочень хотелось есть и еще больше пить (от дыхания «собачкой» горло до сих пор болело). Работникам столовой отдельный респект, покормить нас не забывали, принесли завтрак (хотя по времени он уже и прошел), обед и ужин (раньше времени, так как при переводе из отделения в отделение мы бы на него не успели).

Потом мне сообщили, что в палату меня переведут после 15:00, когда закончится выписка и освободятся палаты. А пока предложили отдохнуть в том же боксе, где и рожала. Какое там отдохнуть?!! Кругом крики-стоны, девчонки рожают. Помню, одна так сильно орала, что даже не услышала первого крика своего малыша. Уже родила, а все орет на персонал — где мой ребенок, что вы с ним сделали?! Бедная акушерка, еле ее в чувства привела... Поспать так и не удалось, хотя на тот момент я не спала уже вторые сутки.

Ближе к пяти вечера пришла медсестра с третьего этажа и сказала, что на весь роддом освободилось две палаты по четыре человека, обе не СП. На тот момент нужно было разместить девять человек. Из коридора постоянно слышала свою фамилию, и что Е.В. строго-настрого наказала меня определить только на третий этаж. В итоге, мне так и досталось место на третьем этаже, а девятую девочку отправили в сомнительное.

В палате мне досталась самая ужасная кровать, больше напоминавшая гамак. И это при том, что я единственная была с внешними швами (и еще у одной были внутренние). Выслушав наставления медсестры, побросала вещи и сразу же пошла на пост узнавать, где ПИТ. Не терпелось уже наконец-то увидеть своих деток, насмотреться-налюбоваться на них.

Но радость от предвкушения встречи с малышами была недолгой...

Придя на пост, спросила: «Где здесь ПИТ? И можно ли посмотреть на своих детей?». На посту сидели две женщины: одна из них — дежурная медсестра, Ольга Юрьевна, которую я уже видела. Вторую я не знала. И вот она мне отвечает: «Ваши дети в тяжелом состоянии. Особенно один очень плохой».

Как в тяжелом??! Почему плохой?! Закричали сразу, оценки высокие, все же было хорошо?!! Объясняет: «Дети недоношенные, воды отошли преждевременно, безводный период девять часов. Из-за этого гипоксия в родах. На данный момент задолженность в кислороде у обоих. Еще мне не нравится, что они постоянно стонут, их что-то беспокоит. Будем проверять. Время посещения уже вышло. Но так как вы раньше не могли, поднимитесь на четвертый этаж, медсестра вас пропустит».

Кто она вообще такая? Почему рассказывает мне про моих детей? Но времени на расспросы решила не тратить, буквально побежала на четвертый этаж. И это при том, что до этого меня мотало из стороны в сторону, и ходила я исключительно по стеночке. В ПИТе медсестра была очень приветливая, немного меня успокоила. Сказала, что здесь лучше не плакать, так как дети все чувствуют, и им передается настроение матери. И я тогда решила, что плакать вообще не буду. Я всегда заходила в ПИТ и выходила из нее с улыбкой, потому что верила, что с нашими мальчиками все будет хорошо! Если они родились, значит, будут жить. И никак иначе быть не может!

Они лежали рядышком. Не в кювезах, в обычных больничных кроватках. Только у Лёшки был прозрачный колпак над головой, он получал дополнительно кислород. Вот еще это меня поразило. Лёша родился крупнее, а по показаниям именно у него и было все хуже. Лежали мои мальчики все опутанные проводами, с капельницами, в носу зондики. А я все любовалась ими, мне казалось, что нет никого прекраснее этих двух комочков. Они идеальны, во всем!

Как вернулась из ПИТ, сразу позвонила Мише. Без его поддержки я бы со всем этим не справилась. Так получилось, что с самого начала беременности и по сей день мы справляемся со всеми трудностями вместе. Мне повезло, у меня лучший в мире муж!

Потом я позвонила двоюродной сестре. 3,5 года назад она тоже родила недоношенных близнецов и потом лежала с ними в больнице. Ко всему прочему, она практикующий невролог. Сестра мне сказала, что, в принципе, то, что происходит — это нормальная ситуация, главное, что мы находимся в перинатальном центре, и что здесь нам смогут оказать квалифицированную помощь. Сказала не паниковать раньше времени, а завтра запоминать все, что будет говорить лечащий врач. И, как и Е.В., сказала: пугать будут, но это не значит, что все плохо, просто такая специфика работы у врачей — не давать обещаний тогда, когда они не уверены на 100%. Стало немного легче...

Утром к нам в палату пришла Е.В. Посмотрела меня, сказала, что матка сокращается хорошо. Велела больше ходить и меньше лежать, если, конечно, не хочу проблем со своим здоровьем. У нее никаких «сюсюканий», все всегда по делу. Именно этим она меня и зацепила.

Потом Е.В. стала расспрашивать меня про детей, видела ли я их. Ну, я ей и нажаловалась. Тут сразу выяснилось, что вчерашняя непонятная женщина с поста — это и есть наш лечащий врач, заведующая отделением реанимации! Е.В. сказала, что в реанимации это лучший специалист. Еще добавила, что манера общения у нее такая — все говорит, как есть, никаких смягчений для мамочек. Обещала, что сама с ней поговорит, и потом мне расскажет. Вообще, Е.В. в этом плане молодец! Каждое утро узнавала у Татьяны Вячеславовны про моих малышей и сама мне все рассказывала. Потом я выслушивала все тоже, но в более жесткой форме, от Т.В.

Днем выяснилось, что ночью состояние Лёши ухудшилось, и его подключили к аппарату ИВЛ. И еще он откашливал какую-то зеленую слизь, и они подозревали у него пневмонию. У Феди все было чуть лучше, хотя и ему стали давать небольшую порцию кислорода... Из-за этого они находились в разных боксах ПИТа. Питание они не усваивали. Но Т.В. обещала, что, как только начнут усваивать, она сразу же мне об этом скажет, чтобы я могла сцеживать для них молоко. На вопросы типа: «Но вы ведь выхаживаете таких деток?» и тому подобные только и отвечали: «Еще раз повторяю, состояние тяжелое, ничего больше я сказать не могу». В тот же день подписала отказ от прививок по медотводу. И еще мне сообщили, что как только состояние стабилизируется, нас переведут в детскую больницу. В ту, где будут свободные места. И вряд ли это будет ДОБ, так как за пару месяцев до родов меня угораздило поменять прописку с областной на городскую.

В палате было невыносимо! На стены хотелось лезть от тоски! Я вообще не представляю, что делать в роддоме без СП?! После родов у меня была несколько дней дикая слабость. Давление ниже плинтуса и пульс под 150 и выше. Но все равно я заставляла себя ходить по коридорам, а в ПИТ так вообще летала. И я уверена, что, если бы дети находились со мной, ни о какой слабости и речи бы не было!!!

Вообще, было очень тяжело. Особенно когда девочкам приносили их малышей. Прям слезы на глаза наворачивались и ком в горле. Но я держалась изо всех сил, хотя бы для того, чтобы не шокировать соседок. А потом быстро нашла себе «развлечение». Детей приносили сытыми и спящими. Естественно, сосать грудь они не хотели, а мамочки не знали, что с ними делать, в итоге просто сидели, разговаривали с ними, любовались на своих малышей. А я же на курсы ходила, книжки умные читала, форум опять же. Столько знаний! Надо ж было их куда-то девать. В общем, устроила я там пропаганду ГВ с практическими советами. Меня это отвлекало от дурных мыслей, ну и, надеюсь, девчонкам помогла. Про горячую линию ГВ тоже не забыла, всем рекомендовала обращаться.

На третий день пребывания детей в ПИТ до меня наконец-то дошло, как надо формулировать вопрос, чтобы и врачи нормально отвечали, и мои нервы-мысли были в порядке. С тех пор на заявление врачей «Состояние тяжелое» я спрашивала: «Тяжелое, но стабильное?», и тогда врачи стали охотно все объяснять. Их тоже можно понять, они, как и большинство из нас, суеверные (пусть даже и подсознательно). Так я выяснила, что Татьяна Вячеславовна премилейшая женщина. В тот же день до меня наконец-то дошло, что роды у меня начались ни в какую не полночь 20 марта, а утром 19-го, перед фотосессией (а я-то списала свое состояние на триампур). Прямо-таки день озарений.

Еще я очень ждала прихода молока! После родов, когда Е.В. с акушеркой стали проверять, есть ли у меня молозиво, они нащупали уплотнение в левой груди. Собственно, я о нем и так знала (в беременность мне предлагали удалить эту фиброаденому, но я не согласилась, так как нет стопроцентной гарантии, что млечные протоки при этом не перережут, а мне все-таки двоих кормить предстояло). И вот они мне сказали, что не представляют, как я буду сцеживаться с такой грудью, что больше недели я не протяну и брошу. Меня это прям задело! Я и до этого была твердо уверена, что буду кормить грудью, а уж теперь — тем более. Несколько дней спустя врачи еще добавили: Лёша грудь вообще не возьмет, дети после ИВЛ грудь не сосут. Вот тут меня уже было не остановить! В двойняшковом сообществе я переобщалась, наверное, со всеми мамами, чьи дети прошли через реанимацию и ИВЛ, перерыла кучу форумов, муж пообщался с консультантами по ГВ. Как итог — ГВ быть!

На четвертую ночь наконец-то пришло молоко!!! Соседки каждые три часа брали детей на кормление, а я в это время сцеживалась. Сначала вручную, потом вечером Миша привез мне молокоотсос. И в тот же день, когда пришло молоко, пришла Т.В. и сказала, что Федя начал усваивать воду. Я в этот момент лежала под капельницей, окситоцин+антибиотик. Т.В. посчитала и сказала, что с этим антибиотиком начиная с 21:00 мне можно будет сцеживать молоко и отдавать его Феде. Вот оно счастье!

Еще в этот день Лёшу перевели в 1ГДКБ, так как его состояние стабилизировалось, а у них в реанимации как раз освободилось место. Раньше каждый раз, когда я видела проезжающую мимо желтую машину реанимации новорожденных, у меня замирало сердце. Кто бы мог подумать, что когда-то и моего сына повезут в ней?! С одной стороны хорошо, что Лёшку разрешили перевозить, значит, есть улучшения. А с другой, было груууустно — братиков разлучили…

Вечером того же дня я пошла в ПИТ, уже только к Феде... Опять была та медсестра, что дежурила в первый день. В ПИТе почти не осталось детей. Она со всеми уже управилась, оставался только мой. И когда я пришла, она как раз с ним занималась. Стала расспрашивать, как зовут сына, рассказывала, чем он тут занимается. Сказала, что он у нас шкодник: ему надевают подгузник (он ему, конечно, велик), так Федя умудряется засикать все вокруг себя, а подгуз оставить сухим. Сказала, что этим он очень веселит весь медперсонал ПИТа. И когда она стала менять ему пеленки, дала мне подержать Федю. Это было так неожиданно!!! Реанимация, все же. На пятый день я наконец-то подержала одного из своих сыновей! Такой он крошечка… Опять же, первый раз за пять дней мне дали пообщаться с ребенком почти час, а не пять минут, как обычно. Ну а потом я каждые три часа приходила в реанимацию и сцеживала Феде заветные граммы молока. Это то еще зрелище! Сцеживаться надо было в шприц без поршня, маленький такой!!!

Утром в пятницу мне сообщили, что и Федю переводят в 1ГДКБ, в отделение новорожденных и недоношенных. Меня же пока выписывать не собирались, наблюдали за маткой. ГВ продлилось меньше суток, я осталась в роддоме совсем одна...